Общая тетрадь

№ 21 (2) 2002

СМИ, власть и бизнес в современной России

В книге «Пресса в обществе», изданной Шко­лой, в разделе, посвященном периоду 1993 —2000 годов, социологи и журналисты анализируют состояние российской прессы и произошедшие в ней изменения. Но никто из них не говорит о том, что, начиная с ре­форм Егора Гайдара, СМИ стали бизнесом.

Между тем, СМИ — это бизнес, и это принципиальный те­зис, который все мы должны учитывать в своей деятельно­сти. Это так же верно, как и то, что с 1992 года мы имеем в России рынок и демократию. Какие — можем дискутиро­вать до бесконечности, поэтому я употребляю термин «рос­сийские». Учитывая, что демократические и рыночные институты, несмотря на свои изъяны в стране функциониру­ют, и СМИ подчиняются законам демократии и законам рынка.

Россия находится в переходном периоде; после того, как перемешались все социальные слои и стали выплывать ве­ковые традиции, почти задушенные за 70 лет коммунистического режима, возникла совершенно новая реальность, которая ищет сама себя. Избрание президента Путина обо­значило начало нового периода некоего упорядочивания, сменившего хаос предыдущих 10 лет революционного прорыва, что в полной мере относится к социальным про­цессам.

На этом этапе СМИ не могут существовать, не ориентиру­ясь на свою аудиторию. Проблема абсолютного большинст­ва наших газет и других средств массовой информации в том, что мы мучительно пытаемся сегодня понять: на кого мы работаем и с кем работаем. Кто составляет нашу целе­вую аудиторию? Она стала абсолютно региональной или су­ществуют общефедеральные проблемы? Нас интересует только бизнес-сообщество, как источник дохода, или более широкий круг читателей? Как эволюционируют взгляды наших читателей?

Ситуация осложняется тем, что страна по-прежнему пе­реживает если не экономи­ческий кризис, то стагна­цию — с очень небольшими признаками оживления. И «хаос» отягощается элементарным отсутствием денег у нашей аудитории. В ос­новном — это советская интеллигенция, находящаяся в очень тяжелом состоянии. Тем не менее, люди хотят читать и говорят: «Нас инте­ресуют СМИ не только как источник информации; мы хотим знать, куда мы идем, зачем и насколько успешно». Государство в России было, есть и в обозримой перспективе будет главным субъек­том экономических отноше­ний. Оно остается крупней­шим экономическим игро­ком в проведении рыночных преобразований и воссоздании института частной соб­ственности, прежде всего. Это правда жизни. Так было до 1917 года и осталось сей­час. С этим борются все — от олигархов до мелких бизнесменов, но масса денег, распределяемых через государ­ство, многократно превыша­ет то, что проходит через ча­стный сектор.

Если государство — основной экономический игрок, а СМИ — рыночный продукт, то ясно, что оно не мо­жет не обращать на это вни­мания. Происходит инте­ресная вещь. Абсолютное большинство российских СМИ нерентабельно, убы­точно и живет за счет полу­чения дотаций в разных формах. Государство же ак­тивно этим пользуется. Не только для того, чтобы защищать свои политические интересы, как это было в 1996-м или в 2000 году, но постоянно.

Поскольку государство — это огромный бюрократи­ческий аппарат, у отдель­ных частей которого свои собственные интересы, и каждая из них старается ис­пользовать свой админист­ративный и финансовый ресурс для своих ведомст­венных нужд, как правило, не испытывая недостатка в деньгах.

При этом речь идет не толь­ко о распределении рекламных бюджетов, но и о создании газет и телеканалов, что создает огромные воз­можности воздействия госу­дарства на общественное мнение и на медиа-бизнес. Это реальность, в которой все мы существуем, и кото­рую бюрократия использует в своей работе с нами.

Базовых способов измене­ния этой ситуации два. Пер­вый — грамотное и ясное от­деление СМИ от государст­ва. Если при Ельцине СМИ были активным политикоформирующим фактором, то при Путине обозначи­лась иная тенденция. В ин­тервью «Известиям» президент сказал, что в России существует три ветви власти, а СМИ — не власть. Государство — отдельно, СМИ — от­дельно. Эту позицию прези­дент Путин проводит последовательно.

В его представлении госу­дарство — это «мы», а СМИ — «вы». «Вы» переживаете тяжелый кризис, суть кото­рого в недостаточности рекламного рынка для тако­го количества СМИ. Все, что можем сделать «мы» — это создать условия для подъема промышленности и роста объема рекламы. А дальше начинаются реалии жизни. Скажем, к нам мо­жет прийти с проверкой прокуратура. Да, говорит президент, может. Но, если вы кусаете прокуратуру, то знайте, что она имеет право на ответ. Других прокуроров для вас у меня нет.

Попытка разграничения власти и СМИ происходит сейчас исключительно бо­лезненно. Есть теоретичес­ки верная постановка во­проса: СМИ — это часть гражданского общества, а не государственная структу­ра. Но существуют ведь и реалии жизни. Мы знаем, почему начинаются проку­рорские проверки, прихо­дят пожарники, санэпид­станция и т. д. Да и просто могут в типографии переде­лать статью. Такую колли­зию между теорией и практикой мы переживаем сего­дня.

Конфликт НТВ — самый яр­кий пример. Да, мы знаем, что НТВ было грандиозной медийной пирамидой, где был допущен стратегичес­кий финансовый просчет: люди не предвидели 17 авгу­ста 1998 года. Но после фи­нансового коллапса вступи­ли в силу государственные механизмы. По целому ряду причин государство дало сигнал «навести порядок». И порядок был наведен.

Таких примеров сейчас много. Но, что радует: рос­сийские СМИ находятся в постоянном развитии. Мы все учимся работать грамот­нее благодаря появлению финансовых групп, кото­рые рассматривают работу СМИ как бизнес — и это вто­рой способ изменения ситуации. Так, в частности, ве­дет себя «Ингеррос» в отно­шениях с «Известиями», когда мы пытаемся быть объективными и сами зара­батываем деньги, а в наши дела не вмешиваются. Выс­шая оценка для меня в том, что бизнес-сообщество при­знает объективность «Известий».

При этом понятно, что газе­та не скрывает привержен­ности идее, что капиталис­тический путь для России — магистральный, и с этой точки зрения «Известия» — газета национального капи­тала. Мы понимаем меру своей социальной ответст­венности перед читателями из «низших» слоев, но исходим из того, что националь­ный капитал уже сформиро­вался и начинает думать о будущем в широком смысле этого слова.

Характерно, что в одном из выступлений такого «оли­гарха», как Михаил Ходор­ковский, появилось слово «дети». «Мы думаем, — гово­рит он, — о том, как передать бизнес детям». Действитель­но, возраст — это тоже реаль­ность, становящаяся полити­ческой. Ведь те, кто хотел уе­хать, уехали. Оставшиеся занимаются бизнесом в Рос­сии и заинтересованы преж­де всего в социальном мире — отсюда новое понима­ние СМИ не как орудия информационных войн, а как инструмента создания социальной среды, социаль­ной стабильности.