Кажется невероятным, но у графа Льва Николаевича Толстого (1828–1910) всегда были плохие взаимоотношения с историей. Он не любил историков, и в частности недолюбливал Соловьева. Изучение прошлого ему давалось очень тяжко. Познание мирового опыта через деятельность великих людей и смену правителей казалось ему неправомочным.
В предыдущих очерках мы рассматривали утонченную философическую и публицистическую мысль, которая по своему социальному происхождению была преимущественно дворянской. Сейчас же обратимся к тем отечественным интеллектуалам, кто в эпоху великих реформ XIX века выбрал для себя стезю профессионального служения отныне уже в более свободной и открытой России. И кто четко осознавал и никогда не изменял своей общественно-просветительской миссии.
Свободный философский дух, европейская образованность, независимый социальный статус и доход, постоянные поездки за рубеж, широкий круг общения и, что особенно важно, критический настрой в отношении самодержавия и крепостнической отсталости страны рано или поздно мотивировали небольшую часть русской интеллигенции первого поколения на открытое участие в прозападнической «фракции прогрессистов».
Вся вторая четверть XIX века для русского просвещения была «темной» эпохой откровенных гонений и жестких притеснений со стороны властей. Нетерпимость проявлялась не только к независимой мысли, но и к любым попыткам уйти в сторону от официальной идеологии, огосударствленного образа жизни и «правильного» мышления.
Перескочим теперь через одно поколение и переместимся мысленно в Россию рубежа XVIII–XIX веков — время смены политического режима и модели власти, наступления эры романтизма в искусстве и философии, нарастающего на верхах запроса на перемены.
Предлагаемый очерк не об истории как научной дисциплине, не об историческом познании и критике источников во имя получения достоверных фактов и не о самих историках как творцах сокровенного исторического знания.