Общая тетрадь

№ 32 (1) 2005

К читателю

Известно, что с появлением государства власть всегда стремилась к могуществу, понимая его прежде всего в терминах военного и
экономического господства. То есть, другими словами, ей всегда была присуща, независимо от формы правления, склонность к авторитризму, тогда как право стремилось решать идеальные цели.

Именно из этого противоречия во второй половине XX века после революций и двух мировых войн с их беспрецедентным насилием и нетерпимостью возникло, по выражению итальянского юриста Микеледе Сальвиа (в настоящее время главного юрисконсульта Европейского cуда), мощное универсальное правосознание, которое сначала в рамках Организации Объединенных Наций, а затем на европейском уровне, в рамках Совета Европы стало «отправным моментом для исследований природы права как регулирующего элемента современных демократических обществ»*. В результате этих исследований концепции права, определявшегося ранее властными нормативными полномочиями государства, была противопоставлена другая концепция, подчиняющая их одному императиву: созданию международного правового порядка на основе уважения достоинства человеческой личности. Правовым государством, подчеркивает в этой связи Микеле де Сальвиа, можно считать только такое «государственное устройство, чьи основополагающие нормы и законы основаны на определенных ценностях, для защиты которых созданы эффективные юридические национальные и международные инструменты. Таким образом, внезапно возникла международная мораль. Речь идет именно о морали прав человека и основных свобод»*. Поскольку было признано, что личность является не только объектом правовых норм, но и субъектом их развития, то есть высшей ценностью и одновременно носительницей ценностей.

Все это нашло после Второй мировой войны свое выражение в таких основополагающих международных документах, как Всеобщая декларация прав человека ООН, Устав Совета Европы, а также в Европейской конвенции по правам человека, в которой подчеркивается «общее наследие политических традиций идеалов свободы и верховенства права» государств — участников Совета Европы. На основе этого наследия (включая правовые нормы названной Конвенции) и появилось современное европейское право с его судебной системой, опирающейся на Европейский суд по правам человека, благодаря которому некогда провозглашенные права и свободы перестали быть абстрактной декларацией, лишенной практического содержания.

Таким образом, если раньше, утверждая и отстаивая свою независимость, каждое государство считало себя компетентным во всем, что подпадало под его юрисдикцию (и эта компетентность была изолирована от любых влияний извне), то теперь ситуация изменилась: принцип суверенитета и верховенства государства потерял свое прежнее значение. Развивавшееся на европейском континенте международное сотрудничество сформировало этическое пространство, в котором личность вышла на наднациональную юридическую сцену, где ее достоинство «во всех его аспектах… находится под защитой»*. И это распространяется на Россию — после присоединения ее правовой системы к общей системе судебного контроля, осуществляемого Европейским судом, позволяющим сравнивать право и правоприменительную практику, в том числе и России, с параметрами европейской юриспруденции.