Оглавление:
К читателю
Семинар
Тема номера
XXI век: вызовы и угрозы
-
СНГ"2: Непризнанные государства на постсоветском пространстве
-
Национальные меньшинства, рынок и демократия*
-
Государство и частные интересы в глобальном мире
Концепция
Дискуссия
-
Почему президент делает это...
-
Свобода слова и корпоративная этика
-
Взаимодействие СМИ и правительства в Великобритании
Наш анонс
-
Уильям М. Джонстон. Австрийский Ренессанс. Интеллектуальная и социальная история Австро-Венгрии 1848 — 1938 гг. Перевод с английского.
-
Юрий Гиренко. Новая русская революция. Опыты политического осмысления.
Новые практики и институты
Личный опыт
Идеи и понятия
Горизонты понимания
Nota bene
№ 32 (1) 2005
Юрий Гиренко. Новая русская революция. Опыты политического осмысления.

В конце XX века в России произошла революция, до сих пор не опознанная и не осознанная современниками (даже теми, кто ее делал), — так полагает политический аналитик и публицист Юрий Гиренко.
Его книга «Новая русская революция» посвящена осмыслению событий в России и вокруг нее на рубеже тысячелетий. Автор утверждает, что наша страна потеряла свой исторический смысл и растерялась в чуждом ей мире. Наша эли та разрушает государство и себя. Наши проблемы запутаны и запущены. И все же у нас еще есть шанс...
НОВАЯ РУССКАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ
Допущение, что прогрессивная общественность хоть
в какой-то степени сообразуется с отечественной
историей и формальной логикой, представляется чрезмерно сильным.
Максим Соколов
Так же как в 1905 и в 1917 году наша интеллигенция не начинала революцию, но быстро ее возглавила. При этом ее готовность к роли лидера оказалась еще меньше, чем у либералов и социалистов начала ХХ века. В 1988 — 1991 годах интеллигентские вожди, внезапно обретшие голос и темперамент народных трибунов, со всей страстью ринулись рушить советский строй. Спору нет, советская система заслуживала гибели. Но вот что важно: у наших саванарол не было ни малейшего представления о том, что делать, когда система падет! Они имели о государственном строительстве еще меньшее представление, чем апологеты «ответственного правительства» в 1917-м (у тех был хотя бы десятилетний опыт парламентской работы).
К счастью для страны, интеллигенция не была монополистом общественной жизни. Пока интеллигенты, шалея от собственной значимости, рушили государственное здание, в недрах «субкультуры референтов» пытались разрабатывать планы переустройства. Поэтому в момент крушения СССР у руководства новой России были осмысленные предложения хотя бы по экономической политике и были люди, готовые применять свои рекомендации на практике. У них не было опыта, они мыслили схемами, их действия часто были ошибочными — но они действовали, и это спасло страну от казавшейся неминуемой экономической катастрофы. Более того, действия экономических реформаторов придали некую осмысленность и структурированность даже политике, где безраздельно господствовала интеллигенция, умевшая порождать только хаос.
Политическое доминирование интеллигенции неминуемо вело ее во власть. Приобщение интеллигентских вождей к власти началось еще в 1989 — 1990 годах. Поначалу они ограничивались постами депутатов и советников; если же вдруг становились реальными руководителями (вице-премьерами, министрами, мэрами и проч.), то быстро и громко уходили в отставку. Но после августовского путча начался массовый призыв вчерашних бунтарей на высокие государственные должности, и они стали осваиваться. Оказалось, что сладкий вкус власти вовсе не обязательно уравновешивать тяжелым грузом ответственности. Что служение можно просто имитировать, получая при этом весомые выгоды в виде роскошных особняков, «откатов», казенной обслуги и т.п. Верхушка интеллигенции, развращенная десятилетиями «совка», оказалась на удивление легко коррумпируемой...
Так возникло явление, немыслимое в начале века, — демократура. Интеллигентские вожди приобщились к власти, но остались отщепенцами. Занимая высокие посты и принимая непосредственное (зачастую — определяющее) участие в принятии государственных решений, они никоим образом не отождествляют себя с государством (точнее — отождествляют государство с собой, пока занимают должности и пользуются их преимуществами). Демократура соединила в себе интеллигентскую безответственность и нигилизм с бюрократической рутиной и косностью, отбросив как идеализм первой, так и государственничество второй.
Но демократурой стала только верхушка (в основном столичная) интеллигенции. Большая же часть «работников умственного труда» не вписалась в поворот к рынку. Учителя, врачи, инженеры и научные работники были ярыми сторонниками демократических перемен — и стали первыми их жертвами. А то, как повела себя интеллигентская масса после 1991 года, должно войти в анналы социальной антропологии.
Не умея войти в рынок, интеллигенты продолжали его приветствовать (раз про рынок написано в умных книгах). Они практически не пытались ни адаптироваться индивидуально, ни заставить государство и общество принимать в расчет свои интересы. Их недовольство положением дел стало выражаться (и выражается, по сей день) либо в бездумном следовании указаниям демократуры, либо в полном уходе из общественной жизни. Второе не надо путать с этосом профессионалов позднесоветских времен — там был осмысленный отказ от участия в бессмысленных ритуалах, здесь — бессмысленный отказ от осмысленного участия в политическом процессе.
Трудно сказать, чье поведение в большей степени лишено смысла — ведущего меньшинства (демократуры) или ведомого большинства (основная масса интеллигенции). Первые готовы жертвовать всем ради своих сиюминутных интересов, не умея выглянуть за границы собственного загородного имения. Вторые готовы идти за первыми, не желая увидеть разделяющей их пропасти. Понятно одно: те и другие вместе не хотят признавать реальности. Они по-прежнему мнят себя социальными инженерами, удивляясь: почему прочие сограждане не спешат отдаться их экспериментаторству?
НОВЫЕ НАДЕЖДЫ
Отечество, правосудие, государство — основа основ нации.
Морис Дрюон
На выборах в декабре 2003 и марте 2004 года «либеральной общественностью» — то бишь новой русской интеллигенции — избиратели указали на дверь. Значит ли это, что интеллигентский морок, довлевший России последние полторы сотни лет, развеялся? Не совсем
Во-первых, интеллигентские «бесы» по-прежнему располагают мощными ресурсами. Они если и не в состоянии вести за собой, то вполне способны порождать мифы и стереотипы, мешающие окончательно выбросить «русскую интеллигенцию» на свалку истории.
Во-вторых, у интеллигенции все еще нет адекватной замены, по крайней мере, в политическом пространстве. Разочаровавшись во вчерашних «властителях дум», россияне голосуют (если голосуют) за таких же бесов, только не умствующих лукаво.
Неинтеллигентская образованная элита в России существует, но она еще социально слаба и не очень отделяет себя от интеллигенции. Рвать пуповину приходится самостоятельно, а это больно и не всегда посильно. Становление новой экономики привело к формированию новых социальных страт, которым интеллигентские мифы, комплексы и предубеждения глубоко чужды. Появилась национальная буржуазия; вырос новый средний класс; формируется сословие новых профессионалов... Но все эти группы еще чуждаются социальной активности; побаиваются политики; не верят политикам.
И, тем не менее, люди уже есть. Сыграют ли они свою роль в истории; смогут ли преодолеть «дурную бесконечность» яновских циклов? Ответ не очевиден. На том перепутье, на котором находится сейчас наша страна, исход зависит от множества факторов; от усилий каждого неравнодушного гражданина.
Мы знаем точно, что не можем надеяться на интеллигенцию: все, что она сделала до сих пор, вело только к разрушению, а теперь время созидать.