Оглавление:
Событие
-
Поздравление Президента Российской Федерации В.В. Путина
-
Речь посла Великобритании Родерика Лайна по случаю присвоения г-же Елене Немировской почетного звания офицера Ордена Британской империи 31 октября 2003 г.
Семинар
Тема номера
-
Политик и журналист: точки взаимодействия
-
Информационный Интернет в современной России
-
Российское телевидение: взгляд изнутри
ХХI век: вызовы и угрозы
Концепция
Дискуссия
Наш анонс
-
Клас Эклунд. Наша экономика. Перевод со шведского: Алексей Волков.
-
Ханна Арендт. Люди в темные времена. Перевод с английского и немецкого: Г. Дашевский, Б. Дубин.
-
Габриэль Элорриага Фернандес.Эссе о призвании политика. Перевод с испанского: Александр Казачков.
Свобода и культура
Новые практики и институты
Личный опыт
Идеи и понятия
Из зарубежных изданий
Наш архив
Nota bene
№ 27 (4) 2003
Смерть идеологии арабского национализма*

Война в Ираке, её истоки, развитие и скорая развязка вызвали настоящее потрясение в арабо-мусульманском мире. Как отмечала на следующий день после падения Багдадасоциалистическая марокканская газета «Аль-Иттихад Аль-Иштираки», тревожное удивление вызвало «угасание» иракского сопротивления и «исчезновение» высших должностных лиц режима. После ставшего очевидным во время конфликта раскола между странами, согласившимися принять на своей территории американские войска, и резкого общественного осуждения войны, актуальность приобрели и другие существенные вопросы. Они соотносятся и с самой природой конфликта, который воспринимается как современное воплощение колониальных войн, и, главным образом, с причинами уязвимости национальных государств в этом регионе. Другими словами, почему процессы, так похожие на колонизаторство, вернулись в арабский мир в начале ХХI века, и как это стало возможным?
Эта краткая статья основана на обзоре алжирской и марокканской прессы, вышедшей в свет 10 апреля 2003 года, на следующий день после падения Багдада. Мне показалось, что воссоздание текстов, написанных «по горячим следам», скорее передаст дух, царивший в этих обществах, чем попытки удалённого анализа ситуации в той части арабского мира, которая выказала резко враждебное отношение к войне.
Алжирская и марокканская пресса осудила начало американо-британской «оккупации» Ирака, одновременно задаваясь вопросом об условиях — и даже о реалистичности — свержения режима Саддама Хусейна. В этом балансировании между утвердительными оценками (американская «колониальная оккупация») и вопросами (природа авторитарных режимов в арабском мире) читается сомнение, растерянность и вызов.
Опасность колониализма
Войну в Ираке можно рассматривать как конфликт политических интересов (мировое господство одной сверхдержавы) или как конфликт цивилизаций (начало религиозной войны с исламом). Однако в войне, развязанной в марте-апреле 2003 года, американское руководство, по существу, рассматривало Ирак как подлежащее реконструкции экономическое пространство, а не как сформировавшееся политическое общество. Об этом свидетельствовало отсутствие внятного политического плана после падения Багдада, а также нерешительность в вопросе формирования иракского правительства. В свою очередь Великобритания следовала давним историческим курсом, ведь Ирак продолжительное время, с 1917 по 1932 год был британской колонией. При посредстве марионеточной монархии британцы управляли Ираком и позже, с 1932-го по 1958 год, когда монархический режим был свергнут. В качестве нефтедобывающего региона, богатства которого были разве даны ещё в начале ХХ века, Ирак давно находится в сфере британских интересов. Что же касается Соединённых Штатов, то их положение представляется более сложным. Невольно вспоминается в этой связи знаменитая фраза президента Вильсона о «праве наций на самоопределение», произнесённая после первой мировой войны, или позиция президента Рузвельта во время второй мировой войны, поддерживавшего алжирских и марокканских националистов в их попытках освободиться от французского колониального гнёта.
Итак, в начале ХХI столетия Соединённые Штаты фактически отказались от своей прежней политики в пользу «классического» колониального подхода, сочетавшего политическую гегемонию с прямым захватом экономических ресурсов страны. Традиционные доводы о «цивилизаторской миссии», широко использовавшиеся в XIX веке Францией и Великобританией, служат в данном случае прикрытием экономических аппетитов.
Этот исторический поворот в американской политике был отмечен почти всеми авторами передовиц в странах Магриба. Десятого апреля 2003 года газеты в первую очередь писали о характере начавшейся войны. «Захват Багдада американскими войсками скрепил оккупацию Ирака», — заявляла марокканская ежедневная газета «Опиньон» и вопрошала, под фотографией статуи Саддама Хусейна, обёрнутой американским флагом: означает ли это «начало неприкрытой колонизации»? В редакционной статье ежедневной арабоязычной газеты «Аль-Алям» обличался «возврат в колониальный XIX век» и говорилось о том, что «Соединенные Штаты поворачивают вспять, пытаясь основать колониальную "цивилизацию"». Алжирская пресса отмечала: после падения Багдада стало ясно, что американцы обосновались в Ираке надолго, и арабские страны должны «поразмыслить» о своём единстве, которое «оказалось фикцией». «Даже если сегодня он [иракский народ] и избавился от диктата отныне бывшего президента, он тут же попал под иго нового правительства с колониальными повадками», — писала алжирская ежедневная газета «Экспресьон». «Вполне очевидно, что иракцы не смогут завтра должным образом распорядиться своей судьбой», — подчёркивалось в статье. Ибо «довольно лёгкая — победа сил коалиции под Багдадом «не могла бы произойти без секретных переговоров американцев с иракцами при посредничестве необычайно активной русской дипломатии». «Элементарный реализм подсказывает, что участники коалиции [...] не готовы отказаться от барышей войны, которую они развязали, невзирая на осуждение международного сообщества и вопреки нормам права», — утверждала алжирская ежедневная газета «Либерте». «Эта оккупация с выраженным колониальным характером, внушающая страх тем самым иракцам, которые рукоплескали свержению деспота, может стать свершившимся фактом уже в ближайшие дни», — заключала газета.
В Магрибе, также как в других странах арабского мира, характер этой войны, которую развязали старая и новая колониальные державы, не вызывает сомнений. Речь идёт о захватнической войне, направленной на «обеспечение безопасности» нефтяных скважин и присвоение экономического пространства при небрежении к функционированию, строительству и развитию политического общества. Именно такой была логика европейских держав в XIX веке. Администрация Буша изменила традиционное течение американской истории. Вторжение в Афганистан и тот факт, что американские войска остаются на территории страны, готовясь к долговременному присутствию, предвещали подобное изменение курса. Однако журналисты, пишущие для алжирской или марокканской периодики, не уделили достаточного внимания одному факту, а именно тому, что теперешнее возвращение к прямому колониализму осуществляется с помощью самых современных инструментов и методов. То есть происходит в эпоху глобализации: в условиях быстрых коммуникаций, всемогущества телевещания, желания прозрачности в политике, возможного вовлечения международных организаций и экономической взаимозависимости. Иными словами, изменившаяся ситуация способствует выживанию авторитарных режимов во многих странах, когда не обязательно прибегать к традиционным «рецептам» колониальной политики.
Кризис арабского национализма
Вслед за страхом чужеземного господства, который в странах Магриба не может не вызывать в памяти времена антиколониального движения, наступает самая тяжёлая минута — встаёт вопрос о причинах столь стремительного разгрома иракской армии, которая в течение многих лет считалась самой боеспособной в арабском мире. За нехваткой единения между арабскими государствами проглядывает серьёзный кризис — кризис «арабского национализма».
Воспрявший на волне антиколониального движения, арабский национализм расцвёл в 1930-х годах, проповедуя идеи сильного патриотического государства, опирающегося на языковую общность (арабский язык) и религию (ислам). В годы второй мировой войны арабские националисты, в целях противостояния английскому владычеству, сотрудничали с немцами, затем, после поражения нацизма — с Францией. Небезынтересно отметить, что растущий арабский национализм 1930-х, 1940-х и 1950-х годов основывался на франко-германском неприятии британской политики. Это одна из печальных тенденций истории. Между французской политической историей и арабским национализмом существует тесная связь, если вслушаться в те отголоски Великой французской революции, что звучат в движениях баасизма и насеризма. Напомню, что в Ираке баасисты пришли к власти, положив конец британскому господству, 14 июля 1958 года. Дата отнюдь не случайна — здесь вполне очевидна отсылка к Великой французской революции. Вопрос о светском характере власти был тогда решён в пользу учреждения авторитарной «якобинской» республики, следующей французскому образцу. Якобинская модель, отрицающая право на культурное и политическое разнообразие, предполагает подавление меньшинств. Всякое отличие воспринимается как измена. Это один из ключевых моментов для понимания проблемы иракского общества, где сосуществуют сунниты, курды и шииты. Пропитанный такими якобинскими ценностями, баасизм закономерно выродился в диктатуру Саддама Хусейна.
Марокканская «Либерасьон», ежедневная газета социалистического толка писала, что даже если «исход матча был предрешен», Саддам Хусейн остаётся «тупым циником, погрязшим в баасизме, светскости и арабском национализме в его самой извращённой, разнузданной и преступной форме». А другая ежедневная газета «Аль-Байан» от 10 апреля утверждала:
«Впрочем, таков удел всех арабов — опираясь на живые силы народа вновь взять судьбу в собственные руки, созидая современное общество, основанное на эффективном гражданском участии и вовлечённости граждан в управление страной. Вне всякого сомнения, многие из тех, кто испытывает ностальгию по арабскому национализму [...], а также адепты обскурантизма и мракобесия не оставят попыток затуманить зрение арабских масс, стремясь вовлечь их в конфликт религий и цивилизаций. В то самое время, когда важнейший вопрос — это мобилизация сил в преддверии борьбы с империализмом и обездоленностью, за демократию и прогресс».
В Алжире, «Котидьен д'Оран», самая высокотиражная из франкоязычных газет, утверждала: падение Багдада похоронило «множество мифов, В том числе о единстве арабского мира, оказавшемся фикцией, и о национальной солидарности, якобы существующей внутри арабских стран». В газете говорилось: арабские страны должны усвоить — отныне они не «являются военными державами, и что в случае агрессии со стороны сверхдержавы о «межарабской солидарности» не может быть и речи».
В противовес заявлениям о необходимости авторитарного политического объединения арабского мира в арабских обществах развиваются, однако, и другие течения. В них звучит призыв к признанию культурных, политических и религиозных меньшинств, развитию гражданского самосознания, многопартийности, о свободной и независимой прессе, ослаблении государственного контроля над отправлением мусульманских обрядов, одним словом, призыв к созданию правового государства.
Необходимость политической демократии
Десятого апреля 2003 года, на следующий день после падения Багдада, бок о бок с обличениями колониальной войны и привычными утверждениями, в которых поражение Ирака объяснялось с помощью теории заговоров (Саддам заключил секретный союз с коалицией, чтобы тайно покинуть Ирак... оставив страну на милость американцам!), в прессе Магриба появилось немало статей о природе иракского режима. Отсутствие политической демократии в арабском мире называлось в числе основных причин столь быстрого поражения в войне. Ахмед Букьюд писал в статье под названием «Уроки войны», опубликованной в марокканской газете «Байан Аль-Йоум»: «Истинная демократия не прибудет из-за границы на гусеницах танков, а это значит, что все, кого волнует судьба демократии, должны открыть глаза и начать закладывать её фундамент, сообщая своей стране силу права и закона, ценности свободы, обязательные для всех стран и всех людей».
В тот же день, 10 апреля, в редакционной статье газеты «Матен дю Сахара» читаем за подписью Хасана Аляу: «Вчера, во время напоминающего театрализованную казнь действа была свергнута статуя Саддама Хусейна. Его режим пал перед глазами миллионов завороженных телезрителей. К великой радости одной части иракского народа, к несчастью для непримиримых. [...] Потребовался двадцать один день, не больше и не меньше, чтобы положить конец режиму. [...] Все сдерживавшиеся в молчании эмоции внезапно хлынули наружу — после марш-броска морской пехоты, обвешанной изощрённым оружием и шоколадками для детей. [...] Падение Саддама Хусейна — это не просто смещение главы государства и крушение режима, считавшегося непроницаемым как альковные тайны. Это начало безжалостного хаоса, иррационального и дьявольского. [...] Однако искренняя, невинная и спонтанная горячность иракского народа определяет самую насущную проблему: необходимость установления демократического правления в стране с 23 миллионным населением, во второй стране мира по объёму нефтедобычи. [...] Будет ли этот процесс сопряжён с жестокой, смертоносной борьбой, с насилием, потребовавшимся для свержения режима и правителя?».
Передовая статья ежедневной «Адь-Байан от 10 апреля 2003 года была озаглавлена недвусмысленно — «Демократия». Журналист писал: «Войска американо-британской коалиции захватили Багдад [...] Иракский режим не получил ожидаемой поддержки народа. [...] Агрессия сопровождается множеством жертв. [...] Таким образом, иракский народ стал двойной жертвой — ошибок собственных правителей и притязаний агрессоров. [...] У него нет другого выхода кроме борьбы за независимость и демократию».
«Индепандан» считала, что «арабы пожинают то, что посеяли» и «ещё долго будут оставаться в роли жертв», так как оказались «неспособны сформировать демократические государства». В «Экономисте» от 11 апреля Абд-эль-мунаим Дилами писал в редакционной статье, озаглавленной «Диктатуры»: «Режим Саддама Хусейна окончил свои дни так же, как начинался — окутанный тайной. Однако крушение режима чревато далеко идущими последствиями. [...] До тех пор, пока народы этого региона сами не избавятся от правящих ими диктаторов, до тех пор, пока они не станут распоряжаться собственной судьбой, они будут оставаться «рогоносцами истории». [...] Единственный выход начать с эффективного самоуправления. За тем достичь устойчивого экономического роста и, наконец, попытаться стать державой, с которой считаются. Начинать с конца значит обречь себя на поражение». Влиятельная алжирская «Аль-Ватан» отмечала: «Сталинград, обещанный армии первой мировой сверхдержавы, не удался». «Призывы к сопротивлению или к джихаду в то время, когда в мире существуют тысячи полей битвы — это размягчающая политика, не делающая чести тем, кто её исповедует». Журналист А. Самиль продолжает. Учитывая, что Саддам Хусейн и его режим проиграл войну, которую он не смог ни предотвратить, ни провести должным образом, самым простым было бы оставить иракцев единственными судьями иностранной оккупации, обрушившейся на их родину. Люди жгут то, чему вчера вынуждены были поклоняться, вне зависимости от того, плохой или хороший приём будет оказан солдатам коалиции, отныне они будут принимать участие в решении судеб Ирака.
Даже правительственная ежедневная газета «Аль-Муджахид» утверждала в то время, что «урок, который следует вынести» из падения иракского режима состоит в том, что «нельзя бесконечно откладывать демократические преобразования в наших странах», под угрозой невозможности «оградить себя от внешней агрессии».
* * *
Недавняя война в Ираке, нанесённые ею раны, её характер, её возможное продолжение в иных формах и её жестокость осложняют разрешение важнейшего вопроса, стоящего перед этим регионом: установление демократических правительств. Война оживляет воспоминания об эпохе национально-освободительных движений и порождает мощную волну национального самосознания, провоцирует возврат к политическому патриотизму на религиозной основе, в котором, как в XIX столетии, в период французских и британских колониальных завоеваний, роль последнего пристанища играет ислам. Этот процесс национального сопротивления может привести к выталкиванию на политическую обочину истинной демократической элиты, которая могла бы развиться в политическом пространстве арабского мира.
В предстоящее бурное время ключевой проблемой остаётся формирование демократической оппозиции. Французские и европейские левые должны стремиться к союзу с этими силами демократической оппозиции, а не оставаться на узкой тропинке пацифизма. Если союз с гражданскими и демократическими силами, с движениями гражданского общества не увенчается успехом, можно ожидать, что политический исламизм вновь займёт всё политическое поле, превращая эту колониальную войну на новый лад в конфликт религий и цивилизаций.
Перевод с французского Марка Дадяна
