Общая тетрадь

№ 25 (2) 2003

Европейский суд по правам человека

В Европейском суде по правам человека 41 су­дья — по числу стран, ратифицировавших Европейскую конвенцию по правам челове­ка. Каждый судья избирается от одной из этих стран, но не является ее представите­лем: на срок своих полномочий он должен забыть о своем гражданстве и руководствоваться только Конвенцией. Судьи избираются Парламентской ассамблеей Совета Европы по рекомендации государства, которое обязано рекомендовать трех судей.

Кроме Конвенции у суда есть Регламент, который опреде­ляет всю процедуру. Дела проходят несколько инстанций.

Первая — судья-докладчик, который готовит дело к рассмо­трению. Вторая — комитет из трех судей, рассматривающих основную лавину дел, принимая решения о приемле­мости жалобы. Крайне редкие дела попадают из комитета в палату. Это происходит в том случае, если дело считается важным и по всем признакам приемлемым. Палата формируется для рассмотрения дела в составе семи судей (плюс три запасных). Затем ее решение может быть обжаловано в течение трех месяцев в так называемой большой палате — из 17 судей и трех запасных. Большая палата рассматрива­ет апелляции и дела, требующие нового толкования Кон­венции и не имеющие прецедентов. И она же рассматрива­ет межгосударственные дела — такие, как, например, иск Кипра против Турции. И в нее же направляются дела, по которым выступает третья сторона (например, дело Сли­венко против Латвии, по которому третьей стороной была Россия). Конечная инстанция — Ассамблея суда (куда вхо­дят все судьи) выбирает председателя суда, его заместите­лей, председателей палат, решает вопросы, связанные со статусом судьи. Ассамблея собирается раз в месяц. Что ка­сается принимаемых решений, то их два вида: решение о приемлемости (decision) и постановление по существу (judge­тent).

Европейская конвенция по правам человека — наша Биб­лия — была принята 50 лет назад, и она, конечно, отвечала представлениям того времени о правах человека. Она основывалась на Всеобщей декларации прав человека 1948 года и, естественно, не покрывает всех прав — в частности, социально-экономических. Конвенция в основном защи­щает гражданские, политические и некоторые процессу­альные права и не может дать больше того, что она может дать. Поэтому, подобно американской Конституции, к которой принято боль­ше 20 поправок, Конвенция совершенствуется. Уже принято 12 протоколов, а сейчас подписан тринадцатый (об абсолютной отмене смертной казни). Эти протоколы защищают права граждан, не отраженные в основном тексте Кон­венции. Например, право на свободное участие в выборах органов законода­тельной власти; право на свободу передвижения; право не быть высланным из страны без судебного разбирательства и тому подобные.

Тексты Конвенции и протоколов существуют на разных языках, но рабочих языков два — французский и английский. Поэтому одной из главных задач, с которой я столкнулся три года назад, придя работать в суд, был новый пере­вод Европейской конвенции на русский язык, поскольку ранее ее переводили мидовские чиновники, и переводили они слова, а не понятия. Нам пришлось довольно долго «перетягивать канат» с МИДом и с Госдумой, прежде чем уда­лось добиться включения нового перевода в собрание законодательных актов Российской Федерации. Хотя и в этот текст чья-то рука в последний момент вернула некоторые старые формулировки.

Когда Конвенция вступает в силу в отношении государства, ее ратифициро­вавшего (для России эта дата — 5 мая 1998 года), граждане получают право подавать в Европейский суд жалобы на действия своего государства или го­сударственных органов, если те нарушили, то или иное положение Конвен­ции. Здесь и начинаются главные трудности. С правом доступа проблем нет, но есть вопросы о том, что входит в юрисдикцию суда. Например, из 30 ты­сяч, принятых в 2001 году жалоб, Европейский суд признал неприемлемы­ми по разным формальным признакам 86 процентов. Это были либо жало­бы на нарушение прав, не предусмотренных Конвенцией (скажем, на низ­кую зарплату), либо жалобы в отношении дел, имевших место до ратифика­ции. Большой процедурный вопрос связан с тем, что жалоба должна быть подана не позднее, чем через шесть месяцев после окончательного судебно­го решения. Но что считать окончательным решением? Многие наши граж­дане верят тому, что написано в популярных брошюрках: что надо исчер­пать все возможности национальных судов, вплоть до Верховного и Конституционного суда. На самом деле это не так. Европейский суд неоднократ­но отмечал, что окончательной считается та стадия, после которой решение суда вступило в законную силу. То есть это вторая инстанция, чаще всего областной суд: человек подал кассацию на приговор суда первой ин­станции, ему отказали — и решение вступило в законную силу. А с появлени­ем мировых судей окончательной инстанцией может быть уже районный суд. После этого вы можете либо обращаться в Европейский суд, не теряя шесть месяцев, либо идти по национальным инстанциям — использовать право на надзорную жалобу, писать уполномоченному по правам человека 0.0. Миронову, председателю Конституционного суда М.В. Баглаю, прези­денту В.В. Путину и так далее. Но «счетчик» начинает работать с момента вступления решения суда в законную силу. К сожалению, 95 процентов российских дел Европейским судом не принимаются к рассмотрению по проце­дурным причинам. Журналисты часто упрекают нас: Россия участвует в Конвенции четыре года, а принято всего два решения по существу. Это действительно так, но за это же время мы получили 12 210 жалоб, из которых 4386 признаны неприемлемыми. То есть, решения состоялись. Надо на­браться терпения, и процесс пойдет. Уже по сотне с лишним жалоб запро­сы направлены в правительство, и правительство дало ответы на них. В ближайшее время число решений резко возрастет.

К сожалению, Европейский суд иногда используют в качестве пугала: не реши­те дело в мою пользу, подам жалобу в Страсбург. Такого рода жалобы у нас есть от Гусинского, Климентьева, Быкова. Но обращение за защитой в Европей­ский суд не должно означать, что мы становимся некой четвертой инстанци­ей. Мы не являемся вышестоящей инстанцией по отношению к национальным судам. Европейский суд — субсидиарное, дополнитель­ное средство правовой за­щиты, к которому гражда­нин обращается, исчерпав национальные возможности (право на кассацию и апел­ляцию). Он принимает к рассмотрению те дела, по которым есть решения на­циональных судов и призна­ки процессуальных наруше­ний в этих решениях. Суд вправе указать на эти нарушения, и, если констатация не может устранить послед­ствия нарушений (например, человек уже несколько лет без вины провел в за­ключении), то может присудить денежную компенсацию. Здесь тоже была проблема перевода, поскольку в прежнем русском варианте было написано «суд выплачивает компенсацию». Чаще всего суд считает, что сама констата­ция является достаточной компенсацией. Это особенно касается дел, связанных со свободой слова, свободой ассоциаций, свободой совести, когда людям важна не столько материальная компенсация, сколько признание нарушенно­го права. Если же мы присуждаем компенсацию, то выплачивает ее государст­во. Например, за год задержки выполнения решения — 1500 евро.

Для Европейского суда невыполнение судебного решения является незавер­шенностью судебной процедуры. Право, обретенное гражданином Бурдовым в Шахтинском городском суде, для нас — священное право, lex judicata, и его нельзя отобрать. Именно поэтому неисполнение этого решения мы оценили как серьезное нарушение и наложили штраф в 3000 евро. Правда, сам гражда­нин счел такую сумму недостаточной и обжаловал решение в Большой палате. Но палата отказала ему в рассмотрении, сочтя его требования чрезмерными. Как видим, даже лица, в отношении которых Европейским судом дела реша­ются в их пользу, часто бывают недовольны судом и судьями. Тем не менее, «караван идет».

Сейчас Европейский суд оказался в ситуации, когда он может стать жертвой собственного успеха. Количество жалоб, поступающих к нам из всех стран, ежегодно возрастает на треть. В 2001 году их было 28 тысяч, в 2002 — 35 ты­сяч, и это на 41 судью и 120 юристов. Например, я являюсь докладчиком по 620 делам за семестр. Предлагаются различного рода методы повышения эффективности суда. В частности, есть предложение вернуться к «двухэтаж­ной» системе, когда был фильтр в лице комиссии по правам человека, и в суд поступали только те дела, которые признавались приемлемыми. Но при та­кой системе мы дискриминируем своих граждан, поскольку отказываем им в судебном рассмотрении их заявлений. Другой вариант — создание регио­нальных судов, как промежуточной инстанции между национальными судами и Европейским судом. Но тогда нарушается единство подхода. Увеличи­вать же число юристов до бесконечности невозможно. Одно из наиболее ре­ализуемых решений состоит в том, чтобы не только увеличить штат юристов (что необходимо), но и ввести упрощенный порядок «клонируемых» дел — то есть дел, аналогичных тем, по которым решения уже принимались. Нуж­на также инициатива национальных инстанций, их предложения по реше­нию проблемы.

С такой инициативой уже выступила, в частности, Италия, где в 2001 году был принят закон Пинто, по которому Кассационный суд Италии принимает от Европейского суда обратно жалобы, касающиеся длительности процедуры — такие жалобы составляют 90 процентов от всех итальянских жалоб. Франция внесла большие изменения в иммиграционное законодательство. Великобри­тания изменила порядок рассмотрения дел несовершеннолетних. Россия то­ же пошла на некоторые меры: под влиянием практики Европейского суда в новый Уголовно-процессуальный кодекс внесены радикальные изменения, в том числе, о рассмотрении дел по вновь открывшимся обстоятельствам, в свя­зи с решениями Конституционного суда или Европейского суда по правам че­ловека (статьи 413 и 414 УПК). То есть страны реагируют на наши решения и стараются их выполнять.

Важнейшее достижение послевоенного периода истории в том, что индивид стал субъектом международного права. Он больше не заложник своего госу­дарства и может обращаться за защитой в международные организации — в том числе, и в Европейский суд по правам человека.

Йозеф Бойс. Гомогенная инфильтрация. 1966