Общая тетрадь

№ 69 (4) 2015

Интеллектуальная альтернатива кризису

Есть такое латинское выражение, которое наверняка многим знакомо — «homo faber» — человек творящий, делающий. Думаю, буду прав, если скажу: обычно мы хорошо понимаем только то, что дела­ем сами, своими руками и головой, конеч­но. А как, можно понять гражданское общество, которое не делается руками?

Спрашиваю об этом, чтобы напомнить: быть свободным значит придерживаться тех принципов — защиты естественных прав человека, экономической свободы, част­ной собственности, равенства всех перед законом, раз­деления властей, легальной оппозиции, которые изобре­тались когда-то и продолжают изобретаться, потому что просвещение продолжается, ценой риска и упрямства и затем на уровне физического навыка, методом проб и ошибок, как показывает исторический опыт, массово личностно осваиваются. Только так возникает общество граждан, способных мыслить критически, преодолевая соблазны и искушения культурного фундаментализма, популизма, политического насилия и безразличия, индифферентности к качеству социальной сферы.

Так что же мешает нам быть счастливыми, успешными, свободными? Патернализм? Идеология? Отсутствие таланта, образования?

Среди провозглашенных в Евангелии известных эмпи­рических заповедей «не убий», «не укради», «не лжесвидетельствуй» и др., есть, в том числе и метафизиче­ский завет апостола Павла: «К свободе призваны вы, братия... любовью служите друг другу. Ибо весь закон в одном слове заключается: «Люби ближнего твоего, как самого себя». Если же друг друга угрызаете и съедаете, берегитесь, чтобы вы не были истреблены друг другом» (Гал. 5, 13 — 15).

Имеют эти слова апостола Павла из Послания к галатам сегодня отношение к нам? Безусловно. Мы живем в эпоху глобализации и одновременно в период глобального кризиса, когда все известные подходы — экономические, политиче­ские, культурные — для преодоления кризисных явлений и порождаемых ими конфликтов и войн практически не эффективны. Идет ли речь о кризисе в финансовой сфере, беженцах, экологии, гонке вооружений. Возможна ли в этих условиях интеллектуальная альтернатива существую­щему кризису в Европе — на родине практически всех научно-техниче­ских достижений и общественных преобразований? Возможна, если не забывать, что быть европейцем, значит, быть свободным, и что свобода напрямую соотносится с правом и, конечно, с законом.

Хочу подчеркнуть: именно эти понятия — свобода, право, закон — опре­деляли во многом развитие европейского общества. Естественно, в раз­ные эпохи по-разному. Если в эпоху, которую можно условно назвать эпохой универсализма веры, горизонт их восприятия и понимания был задан религией, то есть связью (от лат. re-ligo — связывать) человека с Богом и с Церковью, как живым телом Христовым, то в эпоху универса­лизма разума их смысл стал восприниматься исторически, в зависимо­сти от тех социально-экономических условий, которые вызывали эти понятия к жизни. Скажем, в СССР они воспринимались, согласно школь­ным и вузовским учебникам, в контексте «марксистско-ленинского уче­ния о классовой борьбе как движущей силе развития общества». И при этом считалось, что свобода — продукт исторического развития общества. А право сводилось — цитирую 4-е издание «Краткого философско­го словаря» 1954 года — к «совокупности государственных установле­ний и законов, определенным образом регулирующих общественные отношения между людьми».

Между тем, наша жизнь, когда мы ее чувствуем и переживаем, не сводится к праву, экономике, политике или к безопасности; мы не воспринимаем ее в терминах экономических или политических теорий, как результат работы существующих институтов. Реальную жизнь мы воспринимаем как собы­тия, явления, повседневность самой жизни или, как сказал бы философ, в терминах человеческих возможностей, которым сопутствует «смысл» и которые можно ассоциировать с такими понятиями, как «любовь», «со­весть», «покаяние», «возрождение», «просвещение», «собранность». По­скольку известно, что мы либо собираем свою жизнь в нечто осмысленное, либо бессмысленно ее тратим.