Оглавление:
К читателю
Семинар
Тема номера
XXI век: вызовы и угрозы
-
СНГ"2: Непризнанные государства на постсоветском пространстве
-
Национальные меньшинства, рынок и демократия*
-
Государство и частные интересы в глобальном мире
Концепция
Дискуссия
-
Почему президент делает это...
-
Свобода слова и корпоративная этика
-
Взаимодействие СМИ и правительства в Великобритании
Наш анонс
-
Уильям М. Джонстон. Австрийский Ренессанс. Интеллектуальная и социальная история Австро-Венгрии 1848 — 1938 гг. Перевод с английского.
-
Юрий Гиренко. Новая русская революция. Опыты политического осмысления.
Новые практики и институты
Личный опыт
Идеи и понятия
Горизонты понимания
Nota bene
№ 32 (1) 2005
Почему люди ходят в школу?
Признаюсь сразу, эти заметки возникли из тех вопросов, которые я по разным причинам так и не смог задать на семинарах Московской школы политических исследований: либо выступающие были столь интересными, что хотелось больше слушать, нежели говорить, либо до меня не доходила очередь, либо разговор направлялся совсем в другое, но не менее интересное русло. Поэтому над так и оставшимися на бумаге вопросами приходилось размышлять самому, поскольку многое из того, о чем говорится на семинарах, касается не столько умозрительных концепций, сколько затрагивает собственные мысли, тревожащие душу чуть не каждый день: правильно ли живешь и туда ли мы идем. Прошу прощения за эту неожиданную высокопарность, но хотел бы я посмотреть на человека, который мне возразит. А потом сами вопросы оказались не нужны, потому что в результате оказалось, что собирались в Школу не для этого. А для чего?
Школа стала самым глубоким интимным переживанием.
Лет десять назад встретил цитату с подобным утверждением из школьного сочинения, правда, дело в ней касалось Пушкина. Школа для
каждого человека — более чем серьезный стресс; это желание быть там, где близкие тебе люди, духовный и интеллектуальный труд, ответственность, наконец. Наверное, поэтому так рвались в школу многие литературные герои детства — от, простите, Филиппка и Пиноккио до Ломоносова, который с рыбным обозом дошел до университета аж от самого Архангельска. Хочется быть лучше, знать больше, хочется понимать, мысли и переживания — не только твои личные, что есть кто-то, кто думает так же или в том же направлении, что и ты.
С первого же моего посещения Школы зимой прошлого года начались новые впечатления: Школа огорошила и озадачила. Во-первых, оказалось, что и у нас, и там, «за бугром», есть немало интересных, умных, знающих людей, которые не выступают мэтрами, а мучаются теми же жизненными вопросами, которые размышляют вместе с тобой, хотя уже достигли каждый в своем деле серьезных высот. Раньше приходилось бывать в разных странах, но часто местные спецы смотрели на прибывших каким то «прикладным» взглядом: уж сейчас-то мы научим этих русских демократии. Долго приходилось доказывать, что мы не дикари с дубиной. Здесь такого изначально нет.
Почему после первого семинара я каждый раз снова и снова рвусь в Школу? На работе при просьбе о командировке задают вопрос: а оно надо? Надо! Не говорю о том, как трудно все это организовать, собрать деньги и людей, удержать их внимание, спровоцировать на дискуссию. Главное в том, что сегодня осталось незыблемой ценностью: общение с людьми, которые тебе интересны. Это целый пласт сегодняшней политической культуры, не замшелые чиновники, давно забывшие о том, для кого и для чего они работают и как выглядит собственная страна, а живые, энергичные люди.
Видел я вашу Италию на карте — сапог-сапогом...
Не сапог! Итальянцы — интереснейшие люди и собеседники. И все остальные тоже, за очень редким исключением. Не буду про их уровень жизни. Но и Россия — не лошадь, на которую похожа на карте. Наверное, есть люди, которые так и думают, что лошадь, что все вынесет, поэтому и получается «как всегда», и не слушают друг друга, а в результате, чего ни коснись, все плохо реализовано, что монетизация, что любая другая реформа...
Семинары Школы помогают прорвать занавес одних и тех же бесконечных обсуждений у себя в регионе, замкнутость разговоров, вырваться «над» и посмотреть, что у других, попробовать понять, что делать дальше. Хорошо, если ты молод и у тебя есть Интернет и деньги на него. А если ты из другого поколения или живешь в глубинке и у тебя из источников информации два канала телевидения? Посмотреть, как «у них», даже просто услышать — уже шок.
А когда видишь, как на твоих глазах впервые посетивший Школу к концу семинара начинает не просто восторгаться и задавать вопросы, а спорить и дискутировать с более чем серьезным оппонентом, не можешь не отдавать должное ее атмосфере, где каждый равен в правах с другими и знает, что его мнение будет услышано.
Конечно, часто бывает, что западные гости знают меньше о реальностях российской глубинки, но для них это тоже школа, они не менторы, общение позволяет им скорректировать свои взгляды, и это тоже очень важно.
Может ли Школа изменить мировоззрение?
Если оно уже сформировалось — вряд ли. Сформировать — да! Но для этого надо пропускать через такие школы всех российских молодых людей, чтобы они поняли, что мир не ограничивается их малой родиной. С другой стороны, Школа дает уникальную возможность сверить свои взгляды на мир, политику, общество, проверить свои идеи. Каждый ее семинар — это некий допинг, толчок: не сиди, сложа руки, двигай то, что ты хотел сделать, ты тоже важен в этом мире, без тебя его картина будет неполной...
Не берусь говорить за политиков, но карельские журналисты и редакторы, побывавшие на семинарах Школы, как-то по-другому начинают смотреть на мир, свободно дискутируют дома. Желающих попасть сюда прибавляется, даже обижаются, если забыли, не взяли, подавали заявку в январе, а записали на декабрь.
В силу своих профессиональных обязанностей в пресс-службе карельского правительства и журналистской профессии мне приходится все время быть на стыке двух миров: власти и прессы. Опыт этот, надо сказать, более чем интересный.
Чиновники — не монстры (хотя бывают и исключения, но это от плохого воспитания), они живые люди, им свойственно сомневаться, ошибаться, совершать плохие поступки, они так же боятся признать собственную неправоту, выглядеть смешно или глупо. От этого — новые ошибки, метания, непоследовательность, им тоже надо помогать оставаться людьми, иначе они сдуреют в своей тусовке и действительно забудут о человеке. Но они, «зашиваясь на работе», редко ездят на подобные семинары, хотя стоило бы.
Так и живу уже седьмой год: на службе пресс-релизы, после работы или в выходные — интервью, телеэфиры, аналитика или статьи «для души», преподавание у молодых журналистов в университете. Кто-то на семинаре в Голицыно спрашивал: как сохранить себя, работая пресс-секретарем? Да только одним способом: подписывать пресс-релиз своей фамилией! Отвечать лично за каждое слово, а не прикрываться удобным выражением «пресс-служба». Писать дома в стол, если публиковать написанное не позволяет корпоративная этика, не бояться высказывать собственное мнение. Те, кому это не нравится, оценивают пресс-релиз с точки зрения журналистики, а передачу с точки зрения пиара. Молодежь на лекции задает каверзные вопросы о том, как оцениваю ту или иную статью. Для профилактики дал им газету, первый попавшийся номер: посчитайте, сколько материалов в ней спровоцировано пресс-службами? Нашли половину, но в номере их число доходило до 30-ти! После этого последовал долгий разговор о призвании журналиста. Грех не дать другим людям поразмышлять над тем, над чем думал вместе с другими сам.
Так в чьих же руках градусник?
Одна из наиболее замечательных черт Школы — провокация в самом хорошем смысле этого слова. Провокация к размышлению, сопереживанию, поиску вариантов развития. Этой способностью обладает чуть не половина выступающих.
Кажется, Чехов в свое время писал о миссии писателя (не ручаюсь за точность): «Человека ведут в тюрьму, а литератор говорит, как ему плохо будет в тюрьме... Литератор должен научить, как бежать из тюрьмы». Эти слова более чем применимы к журналистике. По призванию журналист — тот же врач (если, конечно, он не ограничивается репортерской деятельностью и сообщением новостей). Он должен вовремя и точно поставить диагноз и сообщить его обществу и власти. Только тогда возможен переход к гражданскому обществу, о котором ведется столько разговоров. Сегодня, к великому сожалению, в массе своей (за редкими замечательными исключениями) журналисты поверхностно судят о больном, главное — новость, ведь завтра она будет другой. Поэтому от них и отмахиваются, как и от политиков, готовых часто вообще говорить о чем угодно в любом шоу. И те и другие легко идут на службу к власти, олигархам, к кому угодно и профессионально имитируют любой диагноз и даже процесс лечения. А общество в этой ситуации находится в таком «залеченном» и перекормленном таблетками состоянии, что, услышав еще что то, легко меняет точку зрения на противоположную.
Такое водится не только за обывателями, но и за депутатами, работниками аппаратов власти.
Если же вы здоровы, то после просмотра десятка каналов, у вас поднимется температура. В результате вы стопроцентно придете в соответствие с поставленным диагнозом. Если еще не пробовали — пульт вам в руки. Нет, конечно, если вы попадете в «нужный» момент на «нужный» канал, то вам скажут: все в порядке, у вас нормальная температура, в «Багдаде все спокойно». Но это бывает редко.
Похоже, я тоже становлюсь провокатором. Спасибо Школе. Но то, что более сотни журналистов и работников пресс-служб задумались вместе о судьбе и миссии журналистики, — немалое дело.
Не знаю, в каком мы сегодня классе. Россия еще учится «творческой демократии», о которой некогда писал философ Иван Ильин. Учеба только началась и не закончится до тех пор, пока демократические институты не проникнут в самую глухую деревню. А пока, если вы помните из истории, крестьяне на Дальнем Востоке узнали, что сбросили царя, этак году в 23-м...
И вы еще спрашиваете, зачем люди ходят в школу?